Лирика. Т2. Стихотворения 1815-1873 - Страница 7

Олегов щит

1

"Аллах! пролей на нас твой свет!
Краса и сила правоверных!
Гроза гяуров лицемерных!
Пророк твой – Магомет!.."
25 "О наша крепость и оплот!
Великий бог! веди нас ныне,
Как некогда ты вел в пустыне
Свой избранный народ!.."
–
Глухая полночь! Все молчит!
10 Вдруг… из-за туч луна блеснула –
И над воротами Стамбула
Олегов озарила щит.

Средство и цель

Стяжать венок от вас не мечу,
Но ваши похвалы люблю,
Коль на пути своем их встречу.
Балласт хотя не назначает,
5 Куда и как плыть кораблю,
Но ход его он облегчает.

Императору Николаю I

<С немецкого>

О Николай, народов победитель,
Ты имя оправдал свое! Ты победил!
Ты, господом воздвигнутый воитель,
Неистовство врагов его смирил…
5 Настал конец жестоких испытаний,
Настал конец неизреченных мук.
Ликуйте, христиане!
Ваш бог, бог милости и браней,
Исторг кровавый скиптр из нечестивых рук.
10 Тебе, тебе, послу его велений –
Кому сам бог вручил свой страшный меч, –
Известь народ его из смертной тени
И вековую цепь навек рассечь.
Над избранной, о царь, твоей главою
15 Как солнце просияла благодать!
Бледнея пред тобою,
Луна покрылась тьмою –
Владычеству Корана не восстать…
Твой гневный глас послыша в отдаленье,
20 Содроглися Османовы врата:
Твоей руки одно лишь мановенье –
И в прах падут к подножию креста.
Сверши свой труд, сверши людей спасенье.
Реки: «Да будет свет» – и будет свет!
25 Довольно крови, слез пролитых,
Довольно жен, детей избитых,
Довольно над Христом ругался Магомет!..
Твоя душа мирской не жаждет славы,
Не на земное устремлен твой взор.
30 Но тот, о царь, кем держатся державы,
Врагам твоим изрек их приговор…
Он сам от них лицо свое отводит,
Их злую власть давно подмыла кровь,
Над их главою ангел смерти бродит,
35 Стамбул исходит –
Константинополь воскресает вновь…

* * *

<Из Maндзони>

Высокого предчувствия
Порывы и томленье,
Души, господства жаждущей,
Кипящее стремленье,
5 И замыслов событие
Несбыточных, как сон, –
Все испытал он! – счастие,
Победу, заточенье,
И все судьбы пристрастие,
10 И все ожесточенье! –
Два раза брошен был во прах
И два раза на трон!..
Явился: два столетия
В борении жестоком,
15 Его узрев, смирились вдруг,
Как пред всесильным роком.
Он повелел умолкнуть им
И сел меж них судьей!
Исчез – и в ссылке довершил
20 Свой век неимоверный –
Предмет безмерной зависти
И жалости безмерной,
Предмет вражды неистовой,
Преданности слепой!..
25 Как над главою тонущих
Растет громадой пенной
Сперва игравший ими вал –
И берег вожделенный
Вотще очам трепещущим
30 Казавший свысока, –
Так память над душой его,
Скопившись, тяготела!..
Как часто высказать себя
Душа сия хотела,
35 И, обомлев, на лист начатый
Вдруг падала рука!
Как часто пред кончиной дня –
Дня безотрадной муки, –
Потупив молнии очей,
40 Крестом сложивши руки,
Стоял он – и минувшее
Овладевало им!..
Он зрел в уме: подвижные
Шатры, равнины боев,
45 Рядов пехоты длинный блеск,
Потоки конных строев –
Железный мир и дышащий
Велением одним!..
О, под толиким бременем
50 В нем сердце истомилось
И дух упал… Но сильная
К нему рука спустилась –
И к небу, милосердая,
Его приподняла!..

* * *

«Из „Федры“ Расина»

Едва мы вышли из Трезенских врат,
Он сел на колесницу, окруженный
Своею, как он сам, безмолвной стражей.
Микенскою дорогой ехал он,
5 Отдав коням в раздумии бразды.
Сии живые, пламенные кони,
Столь гордые в обычном их пылу,
Днесь, с головой поникшей, мрачны, тихи,
Казалося, согласовались с ним.
10 Вдруг из морских пучин исшедший крик
Смутил вокруг воздушное молчанье,
И в ту ж минуту страшный некий голос
Из-под земли ответствует стенаньем.
В груди у всех оледенела кровь,
15 И дыбом стала чутких тварей грива.
Но вот, белея над равниной влажной,
Подъялся вал, как снежная гора, –
Возрос, приближился, о брег расшибся
И выкинул чудовищного зверя.
20 Чело его ополчено рогами,
Хребет покрыт желтистой чешуей.
Ужасный вел, неистовый дракон,
В бесчисленных изгибах вышел он.
Брег, зыблясь, стонет от его рыканья;
25 День, негодуя, светит на него;
Земля подвиглась; вал, его извергший,
Как бы объятый страхом, хлынул вспять.
Все скрылося, ища спасенья в бегстве, –
Лишь Ипполит, героя истый сын,
30 Лишь Ипполит, боязни недоступный,
Остановил коней, схватил копье,
И, меткою направив сталь рукою,
Глубокой язвой зверя поразил.
Взревело чудо, боль копья почуя,
35 Беснуясь, пало под ноги коням
И, роя землю, из кровавой пасти
Их обдало и смрадом и огнем!
Страх обуял коней – они помчались,
Не слушаясь ни гласа, ни вожжей, –
40 Напрасно с ними борется возница,
Они летят, багря удила пеной:
Бог некий, говорят, своим трезубцем
Их подстрекал в дымящиеся бедра…
Летят по камням, дебрям… ось трещит
45 И лопнула… Бесстрашный Ипполит
С изломанной, разбитой колесницы
На землю пал, опутанный вожжами, –
Прости слезам моим!.. сей вид плачевный
Бессмертных слез причиной будет мне!
50 Я зрел, увы! как сына твоего
Влекли, в крови, им вскормленные кони!
Он кличет их… но их пугает клик –
Бегут, летят с истерзанным возницей.
За ним вослед стремлюся я со стражей, –
55 Кровь свежая стезю нам указует.
На камнях кровь… на терниях колючих
Клоки волос кровавые повисли…
Наш дикий вопль равнину оглашает!
Но наконец неистовых коней
60 Смирился пыл… они остановились
Вблизи тех мест, где прадедов твоих
Прах царственный в гробах почиет древних!..
Я прибежал, зову… с усильем тяжким
Он, вежды приподняв, мне подал руку:
65 "Всевышних власть мой век во цвете губит.
Друг, не оставь Ариции моей!
Когда ж настанет день, что мой родитель,
Рассеяв мрак ужасной клеветы,
В невинности сыновней убедится,
70 О, в утешенье сетующей тени,
Да облегчит он узнице своей
Удел ее!.. Да возвратит он ей…"
При сих словах героя жизнь угасла,
И на руках моих, его державших,
75 Остался труп, свирепо искаженный,
Как знаменье богов ужасной кары,
Не распознаемый и для отцовских глаз!