Лирика. Т2. Стихотворения 1815-1873 - Страница 50

163 «Чертог твой, спаситель, я вижу украшен…»

Автограф хранится в СП. Впервые напечатано в «Новых стихотворениях», стр. 99. Печатается по автографу.

В «Новых стихотворениях», изд. «Academia», и изд. 1939 г. датировалось 1873 г., на основании почерка рукописи. Однако он значительно тверже и ровнее почерка, каким писал поэт во время своей предсмертной болезни. По-видимому, автограф датируется не позднее 1872 г. В таком случае его можно отнести к середине апреля, так как двустишие представляет собой начало переложения церковного песнопения «Чертог твой вижду, Спасе мой, украшенный…», исполняемого на утрени в первые три дня седьмой недели великого поста. В 1872 г. эти дни приходились на 10, 11 и 12 апреля.

164 «Хотел бы я, чтобы в своей могиле…»

Автограф неизвестен. Впервые напечатано в журнале «Красная Нива», 1926, № 96, стр. 9. Печатается по списку ПД (15782/XCVII, б. 3). За отсутствием точных данных о времени написания четверостишия, принимаем предположительную датировку Г. И. Чулкова, относящего его к 1872 г., когда поэт, начиная с 4 декабря, был «прикован к кушетке своею болезнью» (изд. «Academia», т. II, стр. 490).

Стихотворение является экспромтом, обращенным к Елене Карловне Богдановой (1823-1900), урожденной бар. Услар, в первом браке Фроловой. Е. К. Богданова была приятельницей Е. А. Денисьевой. Письма Тютчева к ней см. в отдельном издании: «Федор Иванович Тютчев в письмах к Е. К. Богдановой и С. П. Фролову». Л., 1928.

Французские стихотворения

165 «Nous avons pu tous deux, fatigues du voyage…»

Автограф хранится в ЦГАЛИ (505/53, л. 62). Впервые напечатано в «Тютчевском сборнике», стр. 13. Перед текстом помета на французском языке: «Линдау. 4 апреля 1838». Печатается по автографу.

Устали мы в пути, и оба на мгновенье
Присели отдохнуть, и ощутить смогли,
Как прикоснулись к нам одни и те же тени,
И тот же горизонт мы видели вдали.
Но времени поток бежит неумолимо.
Соединив на миг, нас разлучает он.
И скорбен человек, и силою незримой
Он в бесконечное пространство погружен.
И вот теперь, мой друг, томит меня тревога:
От тех минут вдвоем, какой остался след?
Обрывок мысли, взгляд… Увы, совсем немного!
И было ли все то, чего уж больше нет?

(Перевод М. П. Кудинова)

Обращено к немецкому поэту бар. Аполлонию Петровичу Мальтицу (1795-1870), женатому на сестре первой жены Тютчева – Клотильде Ботмер. Мальтиц состоял на русской дипломатической службе и в 1837 г. заменил Тютчева на посту первого секретаря русской миссии в Мюнхене. В автографе стихотворения после текста приписка, также на французском языке: «Простите. Как я ребячлив, как я слаб… Сегодня целый день я только и делал, что читал вас и думал о вас. – Мои дружеские приветствия Клотильде. Будьте счастливы – она и вы. Ф. Тютчев».

Среди ранних переводов стихов Тютчева на немецкий язык имеются переводы Мальтица (см. в данном томе библиографию «Стихотворения Тютчева в переводах на иностранные языки»).

166 «Que l'homme est peu reel, qu'aisement il s'efface…»

Автограф хранится в ГБЛ (ф. 308-1-17). Впервые напечатано в СН, кн. 18, 1914, стр. 3, после письма поэта к Эрн. Ф. Тютчевой от 14 октября 1842 г. Печатается по автографу.

Как зыбок человек! Имел он очертанья –
Их не заметили. Ушел – забыли их.
Его присутствие – едва заметный штрих.
Его отсутствие – пространство мирозданья.

(Перевод М. П. Кудинова)

В ГБЛ четверостишие вложено в одно из писем Тютчева к жене его за 1842 г., но не имеющее точной даты.

167 «Un reve»

Автограф хранится в СП. Перед текстом дата, также на французском языке: «7/19 октября 1847». Впервые напечатано в изд. 1900 г., стр. 3-4. Печатается по автографу. См. «Другие редакции и варианты», стр. 318.

Мечта

"Что подарить в такое время года?
Холодный вихрь обрушился на луг –
И нет цветов. Безмолвствует природа.
Пришла зима. Все вымерло вокруг".
И взяв гербарий милой мне рукою,
Перебирая хрупкие цветы,
Вы извлекли из сонного покоя
Все прошлое любви и красоты.
Вы разбудили то, что незабвенно,
Вы воскресили молодость и пыл
Минувших дней, чей пепел сокровенный
Гербарий этот бережно хранил.
На два цветка ваш выбор пал случайный, –
И вот они, без влаги и земли,
В моей руке, подвластны силе тайной,
Былые краски снова обрели.
Цветы живут и шепчут: "Посмотри-ка,
Красивы мы, и ярок наш наряд"…
Сверкает роза, искрится гвоздика,
И вновь от них струится аромат.
Кто два цветка живой наполнил силой?
В чем тут секрет, – спросили вы меня.
Открыть его? Зачем же, ангел милый?
Вы просите? Ну что ж, согласен я.
Когда цветок, дар мимолетный, тленный,
Утратил краски, сник и занемог –
К огню его приблизьте, и мгновенно
Вновь расцветет зачахнувший цветок.
Такими же мечты и судьбы станут,
Когда часы последний час пробьют…
В душе у нас воспоминанья вянут,
Приходит смерть – и вновь они цветут.

(Перевод М. П. Кудинова)

Обращено к Эрн. Ф. Тютчевой, второй жене поэта. Четыре первых стиха, заключенных в кавычки, написаны от ее лица.

168 «Un ciel lourd que la nuit bien avant l'heure assiege…»

Автограф хранится в СП (в альбоме М. Ф. Тютчевой-Бирилевой. Перед текстом дата, также на французском языке: «6 ноября. 1848. С. Петербург». Впервые напечатано в изд. 1900 г., стр. 445. Печатается по автографу.

Безвременная ночь восходит безнадежно
На небо низкое; река, померкнув, спит,
Как груда мертвых льдов, и нити пыли снежной
Кружатся и звездят береговой гранит.
Нет выхода! Весь мир исчез в тумане этом,
Тот мир, где место есть живым, грозе, борьбе!
И, убаюканный тем смутным полусветом,
О полюс! – город твой влечется вновь к тебе!